Елена Серова: «Однажды я позвонила дочери из космоса во время урока»

23.06.2019

Елена Серова: «Однажды я позвонила дочери из космоса во время урока»

Marie Claire: Елена, до вас в космос летали три россиянки – Терешкова, Савицкая, Кондакова. Потом был семнадцатилетний перерыв, и вот в 2014 году вы летите четвертой, и первой из наших женщин – на МКС (Международную космическую станцию). Мне трудно представить командировку в космос, тем более такую долгую – вы провели за пределами Земли 167 суток, 5 часов и 2 минуты. Боюсь даже спрашивать, какой путь вы прошли, чтобы взять в профессии такую высоту...

Елена Серова: Все просто. Вы знаете, что человек может вырасти в космосе до 10 сантиметров – с ростом 162 см меня не взяли в модели, и я пошла в космонавты. Шучу, конечно­. А если серьезно: хорошо помню день, когда написала заявление в отряд космонавтов. Четко понимала, на что иду и под чем подписываюсь, тем более мой муж (космонавт-испытатель Марк Серов. – МС) к тому времени уже три года был в отряде. Меня ожидала двухгодичная общекосмическая подготовка, сложнейшие госэкзамены и специальные тренировки. Я осознавала, что космос – это риск, что я не буду принадлежать сама себе, что в процессе подготовки я буду прыгать с парашютом, выживать в пустыне, в зимнем лесу, вкалывать с утра до вечера – постоянно преодолевая себя.

Про инстинкт самосохранения – это сейчас неожиданно прозвучало от космонавта с вашим опытом.

Некоторым парашютистам, которые выполнили более десяти тысяч прыжков, все равно бывает страшно. И это нормально. Человек должен бояться, в нем это заложено. Но это чувство должно быть контролируемо. Например, у меня до тренировок вообще не было парашютной подготовки. Когда я готовилась к первому, коллеги чуть ли не ставки делали – прыгнет или не прыгнет? Но, конечно, прыгнула (смеется).

Первые космонавты прыгали с парашютом, потому что они катапультировались из приземляемой возвращаемой капсулы. У вас катапульты нет, вы приземлялись в спускаемом аппарате...

Но серьезность космических полетов от этого не стала меньше, если не сказать – больше. Космонавты не просто так прыгают.

Тогда ради чего? Чтобы научиться контролировать тело в полете?

Не только.

Мы прыгаем с 4 тысяч метров – и в свободном падении должны еще успеть пройти специальный тест.

К руке прикрепляется карточка на ремешке. Микрофон диктофона прикреплен внутри шлема. Каждый раз, заходя в самолет, мы ведем репортаж: «Я такой-то. Вижу Петрова Ивана Ивановича, он делает то-то». Подходишь к обрезу и говоришь: «Я подхожу к обрезу. Я отделяюсь. Ложусь на поток. Приступаю к решению задачи». В воздухе открываешь карточку. Например, на карточке ряд черных и красных чисел, черные – на убывание, красные – на увеличение. Называть их необходимо по очереди: 35 (черная), 1 (красная), 33 (черная), 5 (красная). При этом в свободном падении нужно параллельно контролировать высоту. Часто сбиваются, когда доходят до середины. А на земле специалисты-психологи расшифровывают, что ты надиктовал, правиль­но ли ты решил задание, можешь ли ты работать в данной стрессовой ситуации (и не только в данной). Бывали случаи – люди приземлялись не на поле, а куда попало. Это про мой второй прыжок. Прыгала с товарищем из группы. И мы приземлились на военные склады. Он улетел на деревья. Я попыталась выправить ситуацию, но, когда приземлилась, перед моим лицом была колючая проволока, а парашют повис на проводах. Я чудом не оцарапалась и не покалечилась. Выскользнула из подвесной системы в три секунды и прокричала напарнику: «Ты живой?» Не буду расска­зывать, что испытываешь, когда летишь на электрические провода. Запутаться в них – страшный сон.

С прыжками поняла. Удивлена, честно говоря, что космонавтов учат выживать в пустыне. Зачем?

Всех космонавтов испытывают на выживание в экстремальных условиях, с тех пор как в 1965 году Леонов и Беляев вместо расчетной точки приземлились в глухой снежной тайге (помните фильм «Время первых»?), а нашли их только спустя трое суток. Поэтому во время тренировок в пустыне или в зимнем лесу мы должны уметь выжить с теми запасами, которые у нас есть. Тренировка в пустыне проходила на Байконуре, температура на солнце до +60 °C. За три дня мы потеряли по 5 кг. Запасов воды – три литра на троих на три дня, примерно 300 мл в день на каждого. Это очень мало.Что должен уметь космонавт? Соорудить убежище из подручных материалов – в твоем распоряжении парашютная ткань, песок, стропы, нож и мачете. Пустыня и такие степные зоны, как на Байконуре, кишат опасными созданиями – скорпионы, змеи. Днем мы должны укрыться от солнца, ночью – защититься от их укусов. И еще нужно по возможности добыть себе воду.

Вы полетели в космос первым бортинженером?

Да, я была первым бортинженером. На корабле «Союз», на котором мы летим к станции и возвращаемся на Землю, есть две ключевые фигуры – командир и бортинженер-1 – они взаимозаменяемы в случае, если, не дай бог, с командиром что-то случится. У второго бортинженера, как правило, круг обязанностей гораздо меньше. В мои задачи в том числе входили обязанности контроля состояния систем корабля по телеметрии (цифрам, которые я вижу на дисплее).

В любую секунду полета я должна понимать и оценивать, что происходит, если что-то пошло не так. Мне нужно мгновенно выдать предложение по выходу из внештатной ситуации – доложить командиру, что произошло и какие действия следует выполнить.

Можете привести пример?

Да, конечно. После взлета у нас на корабле не раскрылась левая солнечная батарея. Эта ситуация не стала критической, поскольку мы летели по быстрой схеме. Бывает, корабль летит до станции 2,5 суток (условно), а бывает – 6 часов. Это как обычный поезд и «Сапсан». Корабль один и тот же, но баллистические схемы разные. В нашей ситуации у нас хватало электричества, чтобы за 6 часов спокойно долететь и состыковаться. Но если бы, например, на орбите ожидания у нас вовремя не включился двигатель на разгон, мы могли бы перейти на длинную схему и летели бы уже 2,5 суток. В этом случае проблема была бы серьезной – на двое суток электричества уже не хватало.

Когда вы написали заявление в отряд, вашей дочери было всего три года. Муж спокойно поддержал ваше решение?

Муж впоследствии рассказал мне о своей реакции (я даже не знала, что он так отреагировал). Он ответил мне: «Хорошо. Попробуй», при этом подумал: «Она немного попробует и успокоится». Позже он признался, что недооценил меня.

Что еще очень интересно – полгода в космосе в компании, по сути, не близких, но знакомых людей: два экипажа, пятеро мужчин, и вы среди них одна женщина – с точки зрения быта это, подозреваю, жутко некомфортно?

Тренироваться вместе на станции и летать в космосе – это, конечно, не одно и то же. Здесь мы пробыли вместе три дня на испытаниях, мило распрощались друг с другом и разошлись по домам. Один повесил свой галстук в шкаф, а другому нравится, когда он висит на стуле. Кто-то любит пить очень горячий чай. Кого-то могут раздражать салфетки на столе. На станции мы живем в замкнутом пространстве по полгода. Должны быть гибкими и уважать чужое пространство. Никакого тимбилдинга у нас нет. Сейчас в действующем отряде порядка тридцати человек – это единая команда. Тебя могут поставить в полет с кем угодно. Неважно, холерик ты, сангвиник или флегматик, ты должен лететь, жить и работать в этой команде.

Не может быть, чтобы за полгода у вас не возникло ни одной сложной ситуации в общении.

Такие случаи бывают. Приведу пример, но не из своего опыта. Один космонавт во время миссии, пролетая в невесомости рядом с каютой другого, случайно задевал ногой его семейную фотографию, сбивал, и она куда-то улетала. Коллега на него обижался. В итоге это привело к тому, что люди перестали разговаривать друг с другом. Речь шла о том, что миссия могла завершиться. Все было настолько серьезно. Но это, скорее, исключение из правил. Для меня время на орбите пролетело очень быстро. Мы живем по графику, все расписано по секундам. Сон, прием пищи, работа, отдых. На борту МКС мы по очереди провели больше 60 научных экспериментов. Биология, медицина, фармакология, физика, химия, экология – нет такой науки, которой не должен знать космонавт. Изучали свойства плазмы, процессы кристаллизации белков, исследовали Землю, космос, человека.

На иллюминаторе со стороны открытого космоса обнаружили бактерии, которые обитают только в Балтийском море, – откуда они там взялись, еще предстоит изучить...

Полгода пролетели как десять дней.

И все-таки, находясь в мужской команде, вы чувствовали необходимость что-то кому-то доказывать?

Не только мне, но и всем, кто находится рядом со мной, постоянно приходится доказывать свою состоятельность. Вы же представляете, кто такие космонавты – элита среди элит. В отряд приходят лучшие летчики и инженеры, и между нами есть этот момент. Это нормально. Женщина наравне с мужчиной должна уметь все – нужно быть и сантехником, и электриком, и ученым, и управлять космическим кораблем. Хочешь работать – паши, доказывай. Не можешь – до свидания. Все работы на станции проводят по очереди. Например, туалет обслуживали все.

Рацион космонавта рассчитан на 3000 калорий в сутки, это немало.

Еда на станции сублимированная, то есть обезвоженная, либо в консервах. Мне постоянно хотелось клетчатки. Вернувшись на Землю, я почти неделю ела капустный салат в неограниченных количествах, который никогда не любила, пока не насытилась.

А спортом занимались в космосе?

Конечно! Это единственный способ вернуться домой здоровым человеком. На орбите мы посвящаем физическим нагрузкам минимум два часа в день, а за месяц до возвращения – четыре часа. В условиях невесомости сердце старается гонять кровь по малому кругу кровообращения. Возможно, вы замечали, что у космонавтов в начале полета часто одутловатые лица. Спорт дает возможность разогнать кровь по большому кругу кровообращения, тем самым поддержать работу сердечно-сосудистой системы. Без спорта из костей вымывается кальций, истончаются суставы и так далее.

Вы не пошутили, когда сказали перед интервью, что звонили мужу из космоса дважды в день?

К счастью, сейчас у нас хорошо развиты средства связи, IP-телефония, позволяющая через спутниковую связь в любое время позвонить на Землю. Раньше для видео­сеанса семье пришлось бы ехать ради такого разговора в Центр управления полетами, а сегодня они общаются прямо из дома, используя планшет.

На Землю можно позвонить, а в космос – нельзя?

Многие пытаются перезвонить, но не дозваниваются. Я часто звонила дочке и мужу, спрашивала, как дела, полили ли цветы например. Каждые выходные у нас была видеоконференция с семьей. Это помогало. Однажды позвонила дочке во время уроков. Лена подняла трубку и отчитала меня – у нее урок, а мама, понимаешь, звонками из космоса отвлекает! (Смеется.) Я не учла, что она еще в школе, там у нас время по Гринвичу. Это значит, Москва плюс три часа (светового дня у нас нет – мы делаем 16 витков вокруг орбиты, получается, 16 раз в сутки у нас наступает ночь, поэтому на борту МКС в течение условного светового дня постоянно включены светильники).

Иногда у меня была возможность проводить видеоконференцию из американского сегмента. Там – стеклянный купол, который «смотрит» на Землю. Если прислонить видеокамеру к стеклу, близкие видят все «твоими глазами».

Для них это, конечно, был шок, начались вопросы: «А это что? А что это за континент? А где это?», и я им рассказывала.

Опишите, какой вы впервые увидели Землю из космоса?

Мы летаем на высоте 400–450 км, и Земля не кажется нам маленьким шариком. Она не маленькая, она – огромная. А вот атмосфера – очень тонкая.

Какие чувства вызывала у вас эта картина мира?

В первую очередь – чувство нежности. Ты понимаешь, насколько хрупка жизнь: если вдруг не станет этой тоненькой атмосферы, наша цивилизация мгновенно прекратит существование. Мы как рыбки в аквариуме. С трудом верится, что такой шедевр получился сам собой. У вас есть собака, кошка?

У меня есть собака.

А у меня – кошка. Вы, наверно, обожаете ее, говорите, что она очень умная. Я говорю точно так же о своей кошке. Они такие же живые, как и мы, только нам дано больше, поэтому мы, конечно, за них в ответе. Видимо, и за нас кто-то в ответе. Я верю в высший разум, в Бога, который все это создал. Это что-то необъяснимое. Иногда кажется, что сейчас наше сознание расширится и мы наконец-то поймем все. Но, к сожалению, нам не дано знать больше, чем мы пока знаем. Может, и к лучшему...

И это все о ней

Елена Серова
летчик-космонавт, Герой России, депутат Государственной Думы

Возраст: 43 года
Образование: Московский авиационный институт имени С. Орджоникидзе
Книги для саморазвития: философские труды Циол­ковского
Музыка для души: тишина
Любимый фильм: «Любовь и голуби»
Место для отдыха: «Мой дом – моя крепость»
Одежда: скафандр
Любимая планета: Земля

Статья из журнала Мари Клэр

Ссылка на статьи:  Перелом шейки бедра / Рентген на дому 8 495 22 555 6 8 / МРТ 3 Тесла в Москве 84952255568 / Компьютерная томография в Москве